Саяка Мурата «Человек-комбини»

Издательство Popcorn books, 2020

Текст Валентины Симоновой

Дисклеймер: текст рецензии содержит критическую массу кавычек, и автор бессилен им противостоять

«Кэйко Фурукура уже восемнадцать лет подрабатывает в комбини — японском мини-маркете. Она замкнута и не похожа на ровесниц: живёт одна, ни с кем не встречается, не стремится создать семью и найти постоянную работу. Вся её жизнь подчинена распорядку комбини, где она знает наизусть каждый товар и каждую полку. Однако, окружающим Кэйко кажется странной. Она вечно ловит на себе косые взгляды и только и слышит от подруг: «Вот найдёшь себе мужчину…» Но однажды в комбини появляется новый сотрудник, который волей случая переворачивает жизнь Кэйко с ног на голову…»

Аннотация звучит словно завязка истории о борьбе с общественными условностями, личной трансформации и большой любви.

Если вы подумали также, то ошиблись по всем пунктам.

Чтобы лучше понимать, что ожидать от Мураты в книге «Человек-комбини», стоит упомянуть другие её произведения, которые могут произвести неоднозначное впечатление. В романе «Исчезающий мир» супружеский секс считается инцестом, а благодаря искусственному оплодотворению беременеть и рожать детей могут не только женщины, но и мужчины. Роман «Земляне» оказался ещё более провокационным. Из-за конфликтов с семьей девушка считает, что она инопланетянка, и именно поэтому не способна приспособиться к жизни на нашей планете. Постепенно роман из истории взросления девочки-подростка превращается в мрачную историю, содержащую сцены сексуального насилия, убийств и каннибализма. Сюжеты большинства произведений выглядят фантастическими – в рассказе «Деторождение-убийство» можно убить одного человека, если родил десятерых, а рассказ «Церемония жизни» посвящён пугающей форме похорон – поеданию умершего.

Мурата регулярно подвергает сомнению устои общества: «Убийство – это табу, но почему тогда существуют оправданная самооборона и смертная казнь? Ещё в детстве я понимала неоднозначность этой проблемы. Инцест и каннибализм – это тоже табу, и я испытывала к ним отвращение на физическом уровне. Я никак не могла понять, где кроется источник этого отвращения». В своих романах Мурата стремится проникнуть в суть вещей, которые регулярно занимают её мысли: «Без творчества мне пришлось бы нелегко. Каждая книга избавляет меня от частички сковывающих меня предубеждений».

Саяка Мурата, подобно её героине, проработала в комбини много лет. Роман «Человек-комбини» она создавала в перерывах между сменами.

Критики отмечают, что характеры писательницы и героини поразительно похожи: обе замкнуты и не состоят в отношениях. Однако сама Саяка Мурата отрицает свое сходство с Кэйко: «Кэйко — волевая и сильная, и ее не заботит, что думают о ней люди. Поэтому Кэйко — настоящая героиня».

На подобном отношении к собственному персонажу хочется отдельно заострить внимание. На первый взгляд ментальная особенность (по тексту мы подозреваем, что у нее есть диагноз, но об этом позже) главной героини воспринимается нами как своеобразная гипербола, призванная довести ситуацию до абсурда. Действительно ли только подобное сочетание личностных качеств способно противостоять консервативному японскому обществу? Понимала ли автор, что эта гипербола вывела её в область нейро-нетипичных людей, и подобное поведение невозможно объяснить давлением общества, детскими травмами или столкновением с насилием?  

Для читателей по всему миру Кэйко стала символом борьбы за переосмысление таких понятий как «норма» и «социальный успех» (хотя по факту никакой борьбы с ее стороны не наблюдается, она просто живет). Героиня книги не фрик, не «вольный поэт», наоборот идеальная шестеренка в аппарате экономики, поэтому её право на счастье выглядит ещё драматичнее.

Благодаря работе в комбини она обнаруживает, что утвержденные в нем регламенты и инструкции, позволяют успешно изображать несуществующего персонажа – «обычного человека».

Восхищение ей понятно: в обществе, ориентированном на «успешный успех», хочется ухватиться за любой голос, стремящийся доказать твою «нормальность», позволить тебе не надрываться каждый день за совсем не твое «быстрее-выше-сильнее». И Фурукура в этом романе человечнее всех остальных, пытающихся подстроиться и быть «нормальными людьми», хотя она даже к эмпатии не расположена.

Синдром не назван и, кажется, не важен. (Опираясь на описание поведения главной героини можно сделать предположение о наличии у неё симптомов синдрома Аспергера[1],[2] )

Однако на ментальных особенностях героини строится не только основная сюжетная линия, но и её активное противопоставление другому ключевому персонажу. И вот тут всё становится еще интереснее.

За громкой бравадой о том, что Кэйко — идеальное олицетворение «счастливого малым человека», мы не замечаем, что Сираха (тот самый новый сотрудник из аннотации, находящийся гораздо ближе к условной норме), попав в схожую жизненную ситуацию, оказывается совершенно не способен к счастливой или хотя бы терпимой жизни. Иронично, что, непрерывно рассуждая о склонности людей вести себя как самки и самцы, он сам приходит к существованию в качестве агрессивного «домашнего животного». Вот только, в отличие от Кэйко, ему нужна помощь.

Со слов автора: «Меня удивили отклики японских читательниц – они признавались, что не могут ненавидеть Сираху, потому что хорошо понимают чувства человека, оказавшегося изгоем. Европейские читатели его, как правило, ненавидят, поэтому он вызывает сочувствие только в Японии».

Стремление современных писателей создавать персонажей с различными ментальными особенностями радует и пугает одновременно. Подобные люди всегда привлекали внимание, истории о них будоражили любопытство и воображение. Но чего мы добились? Депрессия и диссоциативное расстройство личности – романтизированы, шизофрению считают признаком гениальности, а синдром Аспергера – излечимым любовью. Неудивительно, что люди, в реальности являющиеся обладателями тех или иных диагнозов, выступают против популяризации их заболеваний и выделения их в отдельные социальные группы. Это одна из причин, по которой авторы стремятся не называть заболевание на прямую.

Однако Саяка Мурата удается очень деликатно подойти в данному вопросу, она не стремится излечить и «онормалить» свою героиню, а лишь показывает, как сложно людям со схожим диагнозом адаптироваться к социуму и как мало они нуждаются в «исправлении». Ведь не всегда иной означает плохой.

Несмотря на маленький объем и размеренное повествование, роман производит ошеломляющий эффект и оставляет целый ворох вопросов. Должны ли мы знать диагноз, чтобы позволить другому человеку существовать в комфортном для него режиме? Нужно ли стремиться излечить человека, привести его к некой «норме», которой на деле не существует? Стоят ли возможные страдания главной героини того, чтобы она поддерживала иллюзию нормы? А если она счастлива и так?

Я ответов пока не нашла. Но уверенно могу сказать, о чем эта книга. Она о счастье быть собой, только собой — настоящим. О том, что понятие счастья для всех разное, и тут вы увидите его проявление, которое не вписывается в рамки нормальности, но от этого остается не менее реальным.

Интервью Саяка Мурата, из которого приведены цитаты, можно почитать полностью здесь:  https://www.nippon.com/ru/japan-topics/e00175/

[1] Синдром Аспергера — одно из общих нарушений развития психики, характеризующееся серьезными трудностями в социальном взаимодействии, а также ограниченным, стереотипным, повторяющимся репертуаром интересов и занятий. Он отличается от аутизма отсутствием общей задержки или отставания в речи и когнитивном (умственном) развитии; страдает главным образом социальная коммуникабельность. Синдром часто характеризуется выраженной двигательной неуклюжестью. Нарушения сохраняются в подростковом и взрослом ­возрасте.

Международная классификация болезней десятого пересмотра (МКБ-10)

[2] Многие люди с синдромом Аспергера учатся имитировать «нормальное» социальное взаимодействие. Они могут наблюдать и запоминать манеры и интонации наиболее успешных людей из своего окружения, работать над ошибками и продумывать алгоритмы социально приемлемого поведения для разных ситуаций.